Глава (для ознакомления)
Часть 1
Необходимость в проповеди и преподавании по Ветхому Завету
1
Значение Ветхого Завета для современности
Очень часто, проповедуя в церквях и христианских организациях, я слышу вопрос: «Вы ведь не собираетесь проповедовать по Ветхому Завету, не так ли?» Очевидно, ожидается ответ, что вряд ли человек, мыслящий правильно, или даже просто мыслящий по-христиански, решится на такой странный поступок, как обращаться к вопросам современности и нуждам наших дней, используя нечто столь древнее и отдалённое, как Ветхий Завет.
Но это именно то, что я делал и буду делать снова и снова, потому что я поражён силой и важностью послания той части текстов, которые помещены в Библии наряду с Новым Заветом. Пришло время пересмотреть причины, по которым мы избегаем использования этой части Библии. Помимо доводов в пользу возвращения к Ветхому Завету в поисках ответов на современные проблемы, должна прийти практическая помощь в том, как выполнить это задание и избежать неверного отношения и к древнему тексту, и к нуждам церкви.
Ветхий Завет нуждается в защите примерно так же, как в ней нуждается лев! Всё же церковь часто допускает ошибку пренебрегая им в проповеди и преподавании. Это пренебрежение ещё более непонятно из-за того, что церковь должна признавать его таким же сильным, авторитетным Божьим словом каким является Новый Завет. Суть вопроса можно сформулировать в четырех основных тезисах.
Ветхий Завет — это мощное слово Божье
Более ранний Завет — это не просто исходящее от смертных слово о себе, написанное для человечества! На самом деле Ветхий Завет несёт в себе Божественный авторитет, достаточный для того, чтобы превзойти всё, что простые смертные могли создать или истолковать для своих современников и последующих поколений.
Действительно, Бог использовал людей, которые очень отличались друг от друга, их литературные способности, лексику и уникальные способы самовыражения — любой, кто читал Библию на языке оригинала, заметил это. Но это не значит, что Божье откровение было искривлено или искажено, словно преломлённый солнечный луч, проходящий сквозь грязное оконное стекло. Если использовать эту аналогию, то нужно заметить, что Архитектор, создавший солнце с исходящими от него лучами, создал и грязное стекло, которое в нашей аналогии представляет ветхозаветных писателей. Бог подготовил обе составляющие: писателей с их уникальностью и особенностями, которые они привнесли в Писание, и само откровение.
Дело в том, что подготовка автора являлась такой же Божьей работой, как и само откровение, исходившее от Бога. Таким образом, каждый писатель получал определённый опыт, культурный уровень, словарный запас и отличительные особенности характера, так что он выражал себя в присущем ему стиле, но в конечном результате это оказывалось именно тем, что Бог хотел поместить в каждой из частей Его откровения.
Эта подготовка писателя осуществлялась уже при рождении: пророк Иеремия знал, что Господь призвал его от чрева матери (Иер. 1:4–5), в то время как призвание Исаии говорить от имени Бога пришло из его осознания этой необходимости, очевидно, в более позднем возрасте (Ис. 1–5). Если Иеремия является примером внутреннего (англ. internal) призвания, то Исаия — пример внешнего (англ. external) призвания.
Каким же образом писатель может оставаться уникальным и в то же время верно раскрывать то, что Бог хотел со всей ясностью сказать человечеству? Неужели мы должны жертвовать одним из двух: либо человеческой оригинальностью, либо божественным авторитетом? Мы не можем сохранить обе составляющие — или можем?
Студенты, начинающие читать Ветхий Завет на языках оригинала (еврейском и арамейском), отчётливо видят разницу в уровне сложности, грамматике, словаре и стилях всех 39 книг. Во всём этом и проявляется индивидуальность каждого автора. Но эти книги не просто слова смертных — их авторы снова и снова утверждают, что написанное ими открыто им Богом и вовсе не является их собственными словами. Например, Иеремия даёт предписание в Иер. 23:28–29:
Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его как сон; а у которого Мое слово, тот пусть говорит слово Мое верно. Что общего у мякины с чистым зерном? говорит Господь. Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?
Смешивать собственные слова и сны пророков со словами и видением Бога так же глупо, как смешивать мякину с зерном, растущим на стебле!
Апостол Павел, наставляя своего молодого друга Тимофея, ни в чём не умалял значения Ветхого Завета. 2 Тим. 3:16 утверждает:
Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности…
Напомню, что «Писанием» (греч. графе — «письмо», «запись»), доступным Тимофею, когда ему писал Павел, был Ветхий Завет. Из этого текста следует, что весь Ветхий Завет «богодухновен» и является произведением Бога. По этой причине для сбалансированной и полной передачи Божьей истины нам крайне необходимо включить Ветхий Завет в нашу проповедь и преподавание.
Более того, Ветхий Завет полезен, так как выполняет как минимум 4 функции: (1) научение, (2) обличение, (3) исправление, (4) наставление в праведности. К этим словам Павел добавил способность ветхозаветных текстов: «… умудрить [нас] во спасение верою во Христа Иисуса» (2 Тим. 3:15). Не многие считают, что спасение через веру в Иисуса Христа может быть связано с проповедью и преподаванием из Ветхого Завета, но апостол Павел учит именно этому — и учит по вдохновению суверенного Господа.[6]
Не только в наше время Божье слово является дефицитом, оно непопулярно или, кажется, теряет силу и эффективность, когда его пытаются донести людям. Мы можем вспомнить похожую ситуацию, когда молодой Самуил рос при святилище под опекой священника Илия. Текст этой истории начинается словами: «…слово Господне было редко в те дни, видения не часты» (1 Цар. 3:1). Без света откровения весь общественный строй находился под угрозой. Эта же мысль отражена в книге Притчей, которая предупреждает: «Там, где нет откровения [евр. хазон — «вИдение, открытие» от Бога], народ погибает» (Прит. 29:18; перевод автора). Еврейское слово, переведённое как «погибает», также используется в повествовании о золотом тельце (Исх. 32:25), где люди были: «необузданны» и «бегали, как звери», совершая акты ритуальной проституции перед тельцом, которого только что создали. Именно это происходило в годы юности Самуила, когда сыны первосвященника шли тем же безумным путём самоуничтожения, несмотря на то, что они, будучи священниками, предстояли пред алтарём Бога. В это время слово Бога редко возвещалось и преподавалось народу.
Обладание Божьим словом по ценности и пользе не было мелочью, так как по важности оно уступает лишь дару, данному в Его Сыне. Но в трудные времена простого обладания Божьим словом недостаточно для укрепления общины. Фактически, длительное пренебрежение Его словом может привести к тому, что Бог Сам будет редко передавать Своё послание, чтобы лишь немногие могли его обнаружить и с пользой применить. В таком случае смертные не смогут создавать, копировать или заменять Божье послание сомнительной альтернативой.
Такой дефицит Божьего слова указывал на то, что Бог осуждает Свой народ и его лидеров, способствовавших тому, что Его слово исчезло. Подобную ситуацию мы видим в страшных словах пророка Амоса (Амос 8:11–12):
Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его.
Иногда Бог даёт нам то, чего мы хотим (когда мы отказываемся слушать Его слово), но вместе с этим Он посылает и истощение нашим душам (Пс. 105:15). В таких случаях Бог посылает тишину, тьма наших дней сгущается, поглощая нас невыносимой печалью и унынием.
Единственно известное средство решения этой проблемы — возглас, услышанный в эпоху Реформации: post tenebras lux! — «После тьмы — свет!». Вот почему Кальвин и его преемники сделали заключение, что сеет может прийти к Божьим людям и в Женеву (Швейцария) только через проповедь Писания. Поэтому Женевским церковным постановлением 1541 г. предписывалось читать шесть проповедей в неделю. Одна из них произносилась в воскресенье на рассвете, следующая произносилась в обычное время в 9 утра. Катехизис для детей преподавали в полдень, после чего в 3 часа дня следовала очередная проповедь; также проповеди читали по понедельникам, средам и пятницам. Считалось, что только таким способом можно было вернуть свет и рассеять тьму. Не последовать ли нам примеру жителей Женевы, установив нечто большее, чем 25-минутное назидание или 10-15-минутная тематическая проповедь в воскресное утро как единственный источник для нашего христианского роста в течение всей недели? Имеют ли ветхозаветные тексты, исключенные из проповеди, свои специфические функции в передаче Божьей истины? Не следует ли нам включить в расширившийся таким образом спектр библейских текстов ветхозаветные тексты, которые играют свою специфическую роль в проповеди и поучении?
Слово Божье может быть таким же внезапным и шокирующим для нас, каким оно было для священника Илия (1 Цар. 3:2-14). Это было потрясающее призвание: несколько раз Бог призывал юного Самуила (ст. 2-10). Слова «звать», «призвал» появляются не менее 11 раз в ст. 4-10. Однако Бог не упрекает Самуила за несообразительность и медленный ответ, Он просто: «… пришел… и стал, и воззвал, как в тот и другой раз» (ст. 10). Терпение и нежность нашего Господа просто изумительны.
Но таким же изумительным и потрясающим является и содержание Его слова. В нашем случае это было то слово, которое Господь хотел передать Илию через Самуила. Суверенный Бог сказал: «вот, Я сделаю дело в Израиле, о котором кто услышит, у того зазвенит в обоих ушах» (ст. 11). Поскольку Илий был неспособен обуздать своих сыновей, Бог осуждает его семью и вина его рода никогда не сможет быть искуплена жертвами и приношениями (ст. 12–14). Следовательно, слово Бога для одних может быть благословенным призывом к служению Ему, а для других — карой за неспособность действовать в соответствии с Его словом, объявленным ранее.
Поступая так, Бог демонстрировал Свою полную суверенность и верховную власть над всем (1 Цар. 3:15–18): Он не зависел ни от того, кто передавал Его слова (ст. 15–17), ни от слушателей (ст. 18). Таким образом, Писание учит нас говорить «Аминь» не только в ответ на благословения Божьи, но и в ответ на Божье наказание.
История Самуила заканчивается тем, что Бог доверяет ему Свои слова как служителю (1 Цар. 3:19-4:1а). Фактически, Бог показал, что: «…не осталось ни одного из слов его неисполнившимся» (3:19). Здесь Бог подтвердил и защитил божественный авторитет слов, произнесённых Самуилом. И именно это в наши дни подтверждает важность проповеди по Ветхому Завету — наивысший авторитет Самого Господа.[7]