Предисловие
Восьмая глава Послания к Римлянам - яркая, головокружительная кульминация в величественной симфонии Павловых творений, которая может действовать на нас даже в отрыве от общего контекста его писем. Такое расщепление Священного Писания на фрагменты, постоянно практикуемое Церковью в литургии и проповеди, со всей силой напоминает нам о том, что при всей горизонтальной связи между человеческим и божественным Слово Божье в каждом своем фрагменте вертикально «стреляет с неба» и должно приниматься обнаженным, ничем не защищенным человеческим сердцем. В этой главе речь пойдет об окончательной победе любви Бога Отца через Христа Святым Духом в верующих, соединенных в Церковь, в братьях и сонаследниках Сына, через которых все стенающее творение в конечном счете достигнет освобождения. Ничто не в силах остановить неудержимое продвижение этой победы, преградить путь этому триумфальному шествию. Мы со своими ограничивающими идеями не можем перебивать Павла; его провозвестие носит характер абсолютной, и при этом прогрессирующей, всеобщности. Еретики, исходившие из небиблейского учения о предопределении, в котором индивидуумы расставлялись друг против друга, ошибочно видели в завершающих стихах подтверждение своей субъективной уверенности в спасении. Адриенн фон Шпайр удалось избежать этой опасности, как равно и первой - ограничить слова апостола внешними рамками; она по своему обыкновению остается внутри чистой и неискаженной объективности спасительного дела и его распространения. Поэтому она запрещает себе понимать понятие «избрание» иначе, как только в контексте истории спасения, т.е. как нечто обязывающее, как послание, и считает, что именно в этой форме следует истолковывать библейский - уже ветхозаветный, но в особенности Павлов и Иоаннов - смысл тайны избранничества.
Из неопубликованных отрывков автора приведу один, имеющий отношение к данной теме: «Когда Павел говорит об избранных, он имеет в виду определенных людей. Перед глазами у него стоит образ учеников, следующих за Господом: они - тип, пример; на них падает основной свет. То, что этот свет от них распространяется на других - более того, передается другим, есть новая истина, не противоречащая первой, а наоборот, имплицитно включенная в нее. Но подразумеваются в первую очередь Петр, Иоанн, а не Зеведей, хотя он и близок к светлому кругу. Даже само число есть тайна Сына. Можно допустить, что Отец имел в виду “многих” и что, говоря человеческим языком, дело Сына, призвавшего “всех”, оказалось для него неожиданностью. Когда малой Терезе предложили выбрать что-то из корзины с подарками, она “выбрала всё”. Она выбрала не только красивое, но и невзрачное. Тереза всего лишь пытается проникнуть в самые сокровенные мысли Сына Человеческого: он первым “выбрал всё”, до последнего человека, лежавшего в корзине творения, возможно, искаженного до неузнаваемости грехом, но все же прекрасного, поскольку его создал Отец». Мы не вправе давать определение таинственному делу Сына исходя из своих предубеждений. Но там, где поток благодатных лучей излился с преизбытком, не следует из ложной скромности отворачиваться, а стоит благодарно и благоговейно склониться перед даром. В нашу эпоху, одержимую темными сторонами человеческой природы, ничто христианину не нужно так, как мужество идти к божественному свету. И именно в эту эпоху, стремящуюся привести мир к тотальной закрытости, христианин вправе поднять ставки и вместо этого мнимого идеала предложить другую тотальность - победный универсализм спасения. В контрапункте эпохи, возможно, объемнее, чем когда-либо ранее, открывается нам безграничность Божьей благодати.