Представим, что три дамы, пользуясь обеденным перерывом в их конторе, прогуливаются в книжный магазин неподалеку. Одна из них иудейка, две другие — христианки — католичка и протестантка. Поскольку теперь время Песаха и Пасхи (родственных праздников, которые, однако, отмечают в разные дни), каждая желает приобрести Библию для своей дочери.
И мы понимаем, что им нужны разные Библии. Поэтому знающему продавцу следовало бы спросить каждую из них: «Какую Библию вы хотите?». Да и любой покупатель или читатель, к какой бы конфессии он ни принадлежал, не может не подивиться множеству переводов Библии. Только на английском языке десятки переводов и версий: короля Якова, Пересмотренный стандартный перевод, Новый пересмотренный стандартный перевод, Добрая весть, перевод Иудейского издательского общества, Новая английская Библия, Пересмотренная английская Библия, Иерусалимская Библия, Новая Иерусалимская Библия и т.д. Но читатель также имеет полное право получить «Библию, полную Библию, и ничего кроме Библии». Хотя даже оглавление, технически называемое «канон», т.е. «правило», фундаментально различается в разных Библиях. Наиболее значительные отличия у иудейской Библии в сравнении с христианскими: в ней нет Нового Завета, так что иудейская покупательница должна требовать «ничего кроме Библии», особенно если в последней командировке ей довелось полистать в номере отеля Гидеоновскую Библию, содержащую Новый Завет. Но и протестантская Библия отличается от Библии католической: в ней нет апокрифов, так что католичка с успехом может спросить: «Вся ли это Библия?» Иногда говорят, что все эти различия «заметны [только] церковным ученым», однако любому достаточно провести пять — десять минут в книжном магазине, чтобы их обнаружить.
Между тем, два термина, обычно прилагаемые к Библии, один из сферы права, другой из медицины, могут проиллюстрировать необходимость максимы «Библия, вся Библия и ничего кроме Библии» для каждого, кто воспринимает эту книгу как авторитет: завет и предписание. Мы так привычно бросаемся словами «Ветхий Завет» и «Новый Завет», что легко забываем их изначальный смысл, открывающийся в правоведческой формуле «последняя воля и завещание». Такая «последняя воля и завещание» представляет договор между живыми и мертвыми, причем и завещающий, и наследники имеют право рассчитывать, что этот документ авторитетно представляет «все завещание и ничего кроме завещания», оставившего его и продиктовавшего его условия. Аналогично, когда врач пишет свои предписания на рецепте, и доктор, и пациент законно могут требовать от аптекаря уважения к «авторскому замыслу» документа и следования «предписанию и ничему кроме предписания». И завещание, и предписание могут быть вопросом жизни и смерти, и то же относится к Библии, поэтому мы и говорим о «спасении», что в оригинале — «исцеление», и о том, что «предписывает слово Божие».