Глава (для ознакомления)
Том Райт - Деяния Апостолов - Популярный комментарий - ДЕЯНИЯ 10:1-16 Видение Петра
Вспоминаю университетские годы. Нынче меня многие не поймут, но поначалу это был опыт, пожалуй, устрашающий. Вообще в Оксфорд я пролез еле-еле, поскольку в юности занимался слишком многим помимо учебы, особенно спортом и музыкой. К тому же я был с севера Англии, на юг страны выбирался лишь изредка. Я вырос в небольшом городке, и большие города были для меня в новинку, и уж тем более в новинку был древний и прекрасный Оксфорд. Даже в сверхциничные 1960-е годы этого невозможно было не чувствовать.
И конечно, были еще «доны» - профессора, как их называют американцы: мировые светила с их книгами, лекциями, дискуссиями о высоких и абстрактных материях сразу на нескольких языках, за старинными дубовыми столами - время от времени они еще давали советы правительствам, выступали в телепередачах, возглавляли экспедиции в отдаленные уголки земли. Правда, после первых лекций и семинаров ты начинал воспринимать их уже как простых смертных. Но поначалу эти фигуры в мантиях (в ту пору они часто носили мантии) выглядели полубогами. И глядя на них, мы думали: вот они; это и есть Оксфорд...
Это бледное подобие того, как в I веке весь мир взирал на Рим. Еще в I веке до н.э. Рим стал владыкой мира, опираясь на свою многовековую историю демократического республиканизма (современному западному обществу есть, чему поучиться) и еще более крепкую традицию военной силы. Здесь было много жестокого и безжалостного. Рим преодолевал все препятствия, во всяком случае почти всегда преодолевал (умолчим, как и они умалчивали, о трех легионах, пропавших в Германии, а также о нескольких других крупных неприятностях). Но если вы жили в одном из отдаленных уголков Римской империи (скажем, в Британии или Иудее), вы воспринимали Рим как мальчик с английского севера воспринимает Оксфорд. А в городе и империи, построенных на военном успехе, полубогами были военные офицеры. Они могли возвести человека в императоры и могли свергнуть его. По их приказу вас могли высечь или убить, а ваш дом разрушить. Когда вы оказывались возле Рима или возле римской военной базы в любой части Средиземноморья, вы видели эти фигуры и думали: вот они; это и есть Рим...
Мало-помалу до Рима мы в повествовании Луки еще доберемся. А пока Лука хочет нас подготовить. Однако поразительным образом, первый встреченный нами римлянин в Деяниях совершенно не соответствует стереотипу. Да, он реальный, всамделишный, деловой римлянин. Он офицер армии, которую боялся весь мир. Кесария была крупным портовым городом, выстроенным Иродом Великим с тем, чтобы через него шла торговля, а торговцы платили налоги. В Кесарии находилась и резиденция римского наместника: обычно он жил там у моря, а в Иерусалим выбирался лишь на праздники и по особым случаям. (В Иерусалиме и Кесарии разный климат.
Иерусалим расположен в гористой местности, почти километр над уровнем моря, и несколько месяцев в году там довольно холодно. Естественно, что итальянец предпочитал более мягкую погоду у моря.) В Римской империи было полно провинциальных уголков, куда можно было отослать плохого солдата, но Кесария не относилась к их числу. Напротив, Кесария - важный порт в одной из ключевых стратегических зон. Рим всячески старался поддерживать мир на Ближнем Востоке, поскольку нуждался в зерне, которое в мореплавательный сезон везли кораблями из Египта. Если сотник (офицер среднего ранга, имевший сто человек в подчинении) был поставлен в Кесарию, это означает, что он был военным на хорошем счету.
Но Корнилий был и человеком глубоко верующим, много молился, высоко ставил еврейский народ и его обычаи, искал Бога, был щедр в деньгах. А потому снискал уважение не только римского начальства, но и еврейской общины по соседству. Что хочет сказать здесь Лука? Или что это может сказать нам о его предполагаемой читательской аудитории?
Таким образом, тема отрывка не ограничивается тем, что группа язычников слышит весть об Иисусе, верит ей и обретает Духа Святого. (Кстати, насчет этого сказано дважды на случай, если первый раз мы проспали: техника, которую Лука неоднократно использует в Деяниях.) Кстати, для иудеохристиан это стало шоком и большой неожиданностью: ведь церковь состояла почти исключительно из евреев, если не считать обращенных в Самарии и эфиопского евнуха (Деян 8). Но нельзя проходить мимо другой существенной темы. Пока она выглядит второстепенной, но далее будет все более и более заметной: Благая весть и римляне.
Но пока подумаем об обращении язычников. Лука дает понять, что Бог готовит его тщательно, постепенно, шаг за шагом. Перед нами двойное видение: Корнилий видит ангела, который велит ему послать за Петром, а Петр видит сосуд, полный нечистых животных, которых сказано «заклать и есть». На первый взгляд, видение Корнилия более понятно и имеет более непосредственное отношение к ситуации. Однако и Петру открылось нечто исключительно важное на уровне символов.
Петр пришел в Иоппию (приблизительно в 45 километрах к югу от Кесарии). Это у моря, и у него есть достаточно свободного времени, чтобы в полдень молиться. Ему открывается видение: большой сосуд, полный животных, которых есть захочется, но также и таких, которых не захочется, особенно если ты благочестивый иудей. (Кстати, по своему характеру видение - как раз то, о чем может мечтать голодный человек.)
Здесь следует помнить иудейские заповеди о чистой и нечистой пище. Была запрещена не только свинина. Был запрещен целый ряд мясных продуктов, которые перечислены, в частности, в Лев 11. Соответствующие тонкости часто обсуждались законоучителями. Каким бы ни было происхождение этих заповедей, они отделяли еврейский народ от язычников: служили зримым признаком отличия. Дело усугублялось еще и запретом на совместные трапезы с язычниками. Причина понятна: садятся вместе есть - с «семьей», но еврейская «семья» призвана быть отдельной, свидетельствовать миру об особой любви и милости и не идти на компромисс с язычеством. Конечно, это могли формулировать и в менее лестной форме: пищевые табу часто использовались в качестве оружия в войне миров, когда иудеи обвиняли язычников во всевозможном нечестии и нечистоте, а язычники отвечали насмешками. Все это необходимо помнить, когда мы стоим вместе с Петром на крыше и видим, как большой сосуд с нечистой пищей спускается с неба.
Встань, Петр! - слышен голос. - Заколи и ешь!
Петр в ужасе:
Никоим образом! Никогда этого не делал и сейчас не собираюсь! Это же нечистое!
И тут он слышит ответ, который эхом раздается через столетия и поныне бросает вызов любым суевериям:
- Что Бог очистил, ты не объявляй нечистым.